2201 Цветаева М. И. Когда-то сверстнику…
Когда-то сверстнику (о медь Волос моих! Живая жила!) Я поклялася не стареть, Увы: не поседеть – забыла.
Для поиска произведения воспользуйтесь поиском или используйте алфавитный указатель для выбора автора.
Когда-то сверстнику (о медь Волос моих! Живая жила!) Я поклялася не стареть, Увы: не поседеть – забыла.
..... Сокрылся он, Любви, забав питомец нежный; Кругом его глубокой сон И хлад могилы безмятежной…
Мой милый, как несправедливы Твои ревнивые мечты: Я позабыл любви призывы И плен опасной красоты:
Скоро вечер: от тьмы не укрыться, Чья-то тень замелькает в окне… Уезжай, уезжай же, мой рыцарь, На своем золотистом коне!
Погоди, дружок! Не довольно ли нам камень городской толочь? Зайдем в погребок, Скоротаем ночь.
Гречанка верная! не плачь, – он пал героем, Свинец врага в его вонзился грудь. Не плачь – не ты ль ему сама пред первым боем Назначила кровавый Чести путь?
Веселый вечер в жизни нашей Запомним, юные друзья; Шампанского в стеклянной чаше Шипела хладная струя.
Кричали женщины ура И в воздух чепчики бросали… Руку на́ сердце положа:
Помни закон: Здесь не владей! Чтобы потом – В Граде Друзей:
Если б мы не дети были, Если б слепо не любили, Не встречались, не прощались, Мы с страданьем бы не знались.
Что видят они? – Пальто На юношеской фигуре. Никто не узнал, никто, Что полы его, как буря.
На склоне гор, близ вод, прохожий, зрел ли ты Беседку тайную, где грустные мечты Сидят задумавшись? Над ними свод акаций: Там некогда стоял алтарь и муз и граций,
Чердачный дворец мой, дворцовый чердак! Взойдите. Гора рукописных бумаг… Так. – Руку! – Держите направо, – Здесь лужа от крыши дырявой.
– Москва! – Какой огромный Странноприимный дом! Всяк на Руси – бездомный. Мы все к тебе придем.
Счастлив, кто близ тебя, любовник упоенный, Без томной робости твой ловит светлый взор, Движенья милые, игривый разговор И след улыбки незабвенной.
Блажен, кто в шуме городском Мечтает об уединеньи, Кто видит только в отдаленьи Пустыню, садик, сельской дом,
О души бессмертный дар! Слезный след жемчужный! Бедный, бедный мой товар, Никому не нужный!
В тиши задремавшего парка «Люблю» мне шепнула она. Луна серебрилась так ярко, Так зыбко дрожала волна.
Раз, полунощной порою, Сквозь туман и мрак, Ехал тихо над рекою Удалой козак.
За днями серыми и тёмными ночами Настала светлая прощальная пора. Спокойно дремлет день над тихими полями, И веют прелестью раздумья вечера.
Горишь ли ты, лампада наша, Подруга бдений и пиров? Кипишь ли ты, златая чаша, В руках веселых остряков?
Что восхитительней, живей Войны, сражений и пожаров, Кровавых и пустых полей, Бивака, рыцарских ударов?
"Куда вы? за город конечно, Зефиром утренним дышать И с вашей Музою мечтать Уединенно [и] беспечно?"
Как простор наших горестных нив, Вы окутаны грустною дымкой; Вы живете для всех невидимкой, Слишком много в груди схоронив.
Молодую рощу шумную – Дровосек перерубил. То, что Господом задумано – Человек перерешил.
Мимо ночных башен Площади нас мчат. Ох, как в ночи страшен Рев молодых солдат!
И взглянул, как в первые раза Не глядят. Черные глаза глотнули взгляд.
До Эйфелевой – рукою Подать! Подавай и лезь. Но каждый из нас – такое Зрел, зрит, говорю, и днесь,
Солнышко уж встало И глядит в окно; Уж щебечут птички За окном давно.
Душа моя Павел, Держись моих правил: Люби то-то, то-то, Не делай того-то.
Рифма, звучная подруга Вдохновенного досуга, Вдохновенного труда, [Ты умолкла, онемела];
Ни к городу и ни к селу – Езжай, мой сын, в свою страну, – В край – всем краям наоборот! – Куда назад идти – вперед
Клеветник без дарованья, Палок ищет он чутьем, А дневного пропитанья Ежемесячным враньем.
Когда мои мечты за гранью прошлых дней Найдут тебя опять за дымкою туманной, Я плачу сладостно, как первый иудей На рубеже земли обетованной.
Через ливонские я проезжал поля, Вокруг меня все было так уныло... Бесцветный грунт небес, песчаная Земля — Все на душу раздумье наводило...
Когда сожмешь ты снова руку. Которая тебе дарит На скучный путь и на разлуку Святую Библию Харит?
Александру Давидовичу Топольскому Спит Белоснежка в хрустальном гробу. Карлики горько рыдают, малютки.
Нельзя, мой толстый Аристип: Хоть я люблю твои беседы, Твой милый нрав, твой милый хрип, Твой вкус и жирные обеды,
Бессонница! Друг мой! Опять твою руку С протянутым кубком Встречаю в беззвучно –
С темной веткою шепчется ветка, Под ногами ложится трава, Где-то плачет сова… Дай мне руку, пугливая детка!
Напрасно воспевать мне ваши имянины При всем усердии послушности моей; Вы не милее в день святой Екатерины За тем, что никогда не льзя быть вас милей.
Ночные шепота: шелка Разбрасывающая рука. Ночные шепота: шелка Разглаживающие уста.
I Он спит последним сном давно, Он спит последним сном, Над ним бугор насыпан был,
Два звонка уже и скоро третий, Скоро взмах прощального платка… Кто поймет, но кто забудет эти Пять минут до третьего звонка?
Кто мне пришлет ее портрет, Черты волшебницы прекрасной Талантов обожатель страстный, Я прежде был ее поэт.
Покров, упитанный язвительною кровью, Кентавра мстящий дар, ревнивою любовью Алкиду передан. Алкид его приял, В божественной крови яд быстрый побежал.
«Если хочешь ты папе советом помочь», Шепчет папа любимице-дочке, «Будут целую ночь, будут целую ночь Над тобою летать ангелочки.
С Гомером долго ты беседовал один, Тебя мы долго ожидали, И светел ты сошел с таинственных вершин И вынес нам свои скрижали.
Я вижу тебя черноокой, – разлука! Высокой, – разлука! – Одинокой, – разлука! С улыбкой, сверкнувшей, как ножик, – разлука! Совсем на меня не похожей – разлука!
На этой странице представлен рейтинг стихотворений, основанный на автоматическом анализе данных из некоторых социальных сетей. В этом анализе учитываются многие параметры, такие как количество посещений этих ресурсов, отзывы читателей, упоминания стихотворений в социальных сетях и многое другое.