651 Фет А. А. На заре ты её не буди
На заре ты её не буди, На заре она сладко так спит; Утро дышит у ней на груди, Ярко пышет на ямках ланит.
Для поиска произведения воспользуйтесь поиском или используйте алфавитный указатель для выбора автора.
На заре ты её не буди, На заре она сладко так спит; Утро дышит у ней на груди, Ярко пышет на ямках ланит.
Суров ты был, ты в молодые годы Умел рассудку страсти подчинять. Учил ты жить для славы, для свободы, Но более учил ты умирать.
Жил на свете человек, Скрюченные ножки, И гулял он целый век По скрюченной дорожке.
I День гас; в наряде голубом Крутясь бежал Гвадалкивир,
Нет, не тебя так пылко я люблю, Не для меня красы твоей блистанье: Люблю в тебе я прошлое страданье И молодость погибшую мою.
Великий день Бородина Мы братской тризной поминая, Твердили: "Шли же племена, Бедой России угрожая;
1 Есть За границей
Ликуйте, друзья, ставьте чаши вверх дном, Пейте! На пиру этой жизни, как здесь на моем, Не робейте!
Как весел грохот летних бурь, Когда, взметая прах летучий, Гроза, нахлынувшая тучей, Смутит небесную лазурь
Идёт-гудёт Зелёный Шум, Зелёный Шум, весенний шум! Играючи, расходится
В те дни, когда мне были новы Все впечатленья бытия — И взоры дев, и шум дубровы, И ночью пенье соловья, —
О, как на склоне наших лет Нежней мы любим и суеверней… Сияй, сияй, прощальный свет Любви последней, зари вечерней!
Зима. Что делать нам в деревне? Я встречаю Слугу, несущего мне утром чашку чаю, Вопросами: тепло ль? утихла ли метель? Пороша есть иль нет? и можно ли постель
Я здесь, Инезилья, Я здесь под окном. Объята Севилья И мраком и сном.
Это утро, радость эта, Эта мощь и дня и света, Этот синий свод, Этот крик и вереницы,
Мне не спится, нет огня; Всюду мрак и сон докучный. Ход часов лишь однозвучный Раздается близ меня.
Мой день беспутен и нелеп: У нищего прошу на хлеб, Богатому даю на бедность,
Щебетанье воробьёв, Тонкий свист синиц. За громадой облаков Больше нет зарниц.
Я ненавижу человечество, Я от него бегу спеша. Моё единое отечество — Моя пустынная душа.
Гражданин (входит) Опять один, опять суров, Лежит - и ничего не пишет.
Что ты жадно глядишь на дорогу В стороне от весёлых подруг? Знать, забило сердечко тревогу — Всё лицо твоё вспыхнуло вдруг.
И ветер, и дождик, и мгла Над холодной пустыней воды. Здесь жизнь до весны умерла, До весны опустели сады.
Ты богат, я очень беден; Ты прозаик, я поэт; Ты румян, как маков цвет, Я как смерть и тощ, и бледен.
Отчаянные холода Задерживают таянье. Весна позднее, чем всегда, Но и зато нечаянней.
Не отрекаются любя. Ведь жизнь кончается не завтра. Я перестану ждать тебя, а ты придешь совсем внезапно.
Пряный вечер. Гаснут зори. По траве ползет туман. У плетня на косогоре Забелел твой сарафан.
Так было, так будет в любом испытанье: кончаются силы, в глазах потемнело,
Рас – стояние: версты, мили… Нас рас – ставили, рас – садили, Чтобы тихо себя вели По двум разным концам земли.
Не говори: "Забыл он осторожность! Он будет сам судьбы своей виной!.." Не хуже нас он видит невозможность Служить добру, не жертвуя собой.
Я знаю, никакой моей вины В том, что другие не пришли с войны, В том, что они — кто старше, кто моложе — Остались там, и не о том же речь,
Автобус номер двадцать шесть. Баран успел в автобус влезть, Верблюд вошел, и волк, и вол. Гиппопотам, пыхтя, вошел.
В шитой серебром рубашечке, – Грудь как звездами унизана! – Голова – цветочной чашечкой Из серебряного выреза.
Прости! — мы не встретимся боле, Друг другу руки не пожмем; Прости! — твое сердце на воле... Но счастья не сыщет в другом.
Кто муки знал когда-нибудь, И чьи к любви закрылись вежды, Того от страха и надежды Вторично не забьется грудь.
Орлов с Истоминой в постеле В убогой наготе лежал. Не отличился в жарком деле Непостоянный генерал.
Leise zieht durch mein Gemüt Liebliches Geläute. Klinge, kleines Frühlingslied, Kling hinaus ins Weite.
Первое вступление в поэму Уважаемые товарищи потомки!
1 Река раскинулась. Течет, грустит лениво И моет берега.
Дай мне горькие годы недуга, Задыханья, бессонницу, жар, Отыми и ребенка, и друга, И таинственный песенный дар —
Там, где море вечно плещет На пустынные скалы, Где луна теплее блещет В сладкий час вечерней мглы,
Был он ревнивым, тревожным и нежным, Как божье солнце, меня любил, А чтобы она не запела о прежнем, Он белую птицу мою убил.
Бог помочь вам, друзья мои, В заботах жизни, царской службы, И на пирах разгульной дружбы, И в сладких таинствах любви!
Велик, богат аул Джемат, Он никому не платит дани; Его стена — ручной булат; Его мечеть — на поле брани.
Неправда, друг не умирает, Лишь рядом быть перестает. Он кров с тобой не разделяет, Из фляги из твоей не пьет.
Я только девочка. Мой долг До брачного венца Не забывать, что всюду – волк И помнить: я – овца.
Люблю тебя, булатный мой кинжал, Товарищ светлый и холодный. Задумчивый грузин на месть тебя ковал, На грозный бой точил черкес свободный.
Язык, великолепный наш язык. Речное и степное в нем раздолье, В нем клекоты орла и волчий рык, Напев, и звон, и ладан богомолья.
Мы снова встретились с тобой... Но как мы оба изменились!.. Года унылой чередой То нас невидимо сокрылись.
Я тебе ничего не скажу, И тебя не встревожу ничуть, И о том, что́ я молча твержу, Не решусь ни за что намекнуть.
Я голубой на звероферме серой, но, цветом обреченный на убой, за непрогрызной проволочной сеткой не утешаюсь тем, что голубой.
На этой странице представлен рейтинг стихотворений, основанный на автоматическом анализе данных из некоторых социальных сетей. В этом анализе учитываются многие параметры, такие как количество посещений этих ресурсов, отзывы читателей, упоминания стихотворений в социальных сетях и многое другое.