2851 Цветаева М. И. Сугробы — 3. Широкое ложе для всех моих рек…
Широкое ложе для всех моих рек – Чужой человек. Прохожий, в которого руки – как в снег Всей жаркостью век
Для поиска произведения воспользуйтесь поиском или используйте алфавитный указатель для выбора автора.
Широкое ложе для всех моих рек – Чужой человек. Прохожий, в которого руки – как в снег Всей жаркостью век
Прости! коль могут к небесам Взлетать молитвы о других, Моя молитва будет там, И даже улетит за них!
Источник страсти есть во мне Великой и чудесной; Песок серебряный на дне, Поверхность лик небесной;
Косматая звезда, Спешащая в никуда Из страшного ниоткуда. Между прочих овец приблуда,
O’er the glad waters of the dark blue sea, Our thoughts as boundless, and our souls as free, Far as the breeze can bear, the billows foam, Survey our empire, and behold our home.
А. Добролюбову Камни, камни! о вас сожаленье! Вы по земле мне родные!
На завитки ресниц Невинных и наглых, На золотой загар И на крупный рот, –
Adieu, France! Adieu, France! Adieu, France! Marie Stuart
Поступью сановнически-гордой Прохожу сквозь строй простонародья. На груди – ценою в три угодья – Господом пожалованный орден.
Пожалуй, Федоров, ко мне не приходи; Не усыпляй меня – иль после не буди.
Славная флейта, Феон, здесь лежит. Предводителя хоров Старец, ослепший от лет, некогда Скирпал родил И, вдохновенный, нарек младенца Феоном. За чашей Сладостно Вакха и муз славил приятный Феон.
Сереже 1
Маска – музыка… А третье Что любимое? – Не скажет. И я тоже не скажу.
Возле любови – Темные смуты: Ровно бы лютню Кто ненароком
К чему стремимся мы — никак нельзя постичь. У нас и радости наполовину с горем; Мы если спим — нас не разбудит бич, Уж если пьём — так разливанным морем,
Я не танцую, – без моей вины Пошло волнами розовое платье. Но вот обеими руками вдруг Перехитрен, накрыт и пойман – ветер.
Беглецы? – Вестовые? Отзовись, коль живые! Чернецы верховые, В чащах Бога узрев?
Мы вышли вместе… Наобум Я шел во мраке ночи, А ты… уж светел был твой ум, И зорки были очи.
1 Куда, седой прелюбодей, Стремишь своей ты мысли беги?
В мозгу ухаб пролёжан, – Три века до весны! В постель иду, как в ложу: Затем, чтоб видеть сны:
Золотыми цветут остриями У кровати полночные свечи. За открытым окном, в черной яме, Шепчет сад беспокойные речи.
Смешная сцена! Ванька-дуралей, Чтоб седока промыслить побогаче, Украдкой чистит бляхи на своей Ободранной и заморенной кляче.
Дно – оврага. Ночь – корягой Шарящая. Встряски хвой.
Есть некий час… Тютчев. Есть некий час – как сброшенная клажа:
Двенадцать месяцев в году. Не веришь – посчитай. Но всех двенадцати милей Веселый месяц май.
О, его не привяжете К вашим знакам и тяжестям! Он в малейшую скважинку, Как стройнейший гимнаст…
Завидна мне извечная привычка быть женщиной и мужнею женою, но уж таков присмотр небес за мною, что ничего из этого не вышло.
В очи взглянула Тускло и грозно. Где-то ответил – гром. – Ох, молодая!
Вы избалованы природой; Она пристрастна к вам была, И наша вечная хвала Вам кажется докучной одой.
Забудь, любезный П<етерсо>н, Мои минувшие сужденья; Нет! недостоин бедный свет презренья, Хоть наша жизнь минута сновиденья,
Вся его наука – Мощь. Светло́ – гляжу: Пушкинскую руку Жму, а не лижу.
По загарам – топор и плуг. Хватит – смуглому праху дань! Для ремесленнических рук Дорога трудовая рань.
Есть на карте – место: Взглянешь – кровь в лицо! Бьется в му́ке крестной Каждое сельцо.
Вот Виля – он любовью дышет, Он песни пишет зло, Как Геркулес, сатиры пишет, Влюблен, как Буало.
Оставленной быть – это втравленной быть В грудь – синяя татуировка матросов! Оставленной быть – это явленной быть Семи океанам… Не валом ли быть
И сказал Господь: – Молодая плоть, Встань!
Воротился ночью мельник… Жёнка, что за сапоги? Ах, ты пьяница, бездельник, Где ты видишь сапоги?
Освобождаюсь от рифмы, от повторений дланей и ланей, смирений и озарений.
Первородство – на сиротство! Не спокаюсь. Велико твое дородство: Отрекаюсь.
Целый вечер играли и тешились мы ожерельем Из зеленых, до дна отражающих взоры, камней. Ты непрочную нить потянул слишком сильно, И посыпались камни обильно,
Когда бы мог весь свет узнать, Что жизнь с надеждами, мечтами — Не что иное, как тетрадь С давно известными стихами.
Одна половинка окна растворилась. Одна половинка души показалась. Давай-ка откроем – и ту половинку, И ту половинку окна!
«Полюбился ландыш белый Одинокой резеде. Что зеваешь?» – «Надоело!» «Где болит?» – «Нигде!»
Здесь, где миры спокойны, Где смолкнут в тишине Ветров погибших войны, Я вижу сны во сне:
На пушок девичий, нежный – Смерть серебряным загаром. Тайная любовь промежду Рукописью – и пожаром.
Мало радостных слов нам оставило прошлое наше Отдадимте ж уста настоящего радостным гудам Жаждет радость советская звуков как полная чаша Да пробьется на свет красота
Голубиная купель, Небо: тридевять земель. Мне, за тем гулявшей за́ морем,
Как пьют глубокими глотками – Непереносен перерыв! – Так – в памяти – глаза закрыв, Без памяти – любуюсь Вами!
«Я страшно нищ, Вы так бедны, Так одинок и так один. Так оба проданы за грош. Так хороши – и так хорош…
Так бессеребренно – так бескорыстно, Как отрок – нежен и как воздух синь, Приветствую тебя ныне и присно Во веки веков. – Аминь. –
На этой странице представлен рейтинг стихотворений, основанный на автоматическом анализе данных из некоторых социальных сетей. В этом анализе учитываются многие параметры, такие как количество посещений этих ресурсов, отзывы читателей, упоминания стихотворений в социальных сетях и многое другое.