1201 Некрасов Н. А. Давно — отвергнутый тобою
Давно — отвергнутый тобою, Я шел по этим берегам И, полон думой роковою, Мгновенно кинулся к волнам.
Для поиска произведения воспользуйтесь поиском или используйте алфавитный указатель для выбора автора.
Давно — отвергнутый тобою, Я шел по этим берегам И, полон думой роковою, Мгновенно кинулся к волнам.
Поздний свет тебя тревожит? Не заботься, господин! Я – бессонна. Спать не может Кто хорош и кто один.
Сколько просьб у любимой всегда! У разлюбленной просьб не бывает. Как я рада, что нынче вода Под бесцветным ледком замирает.
Гусар! ты весел и беспечен, Надев свой красный доломан. Но знай: покой души не вечен И счастье на земле туман.
Но и у нас есть волшебная чаша, (В сонные дни вы потянетесь к ней!) Но и у нас есть улыбка, и наша Тайна темней.
В гибельном фолианте Нету соблазна для Женщины. – Ars Amandi[*] Женщине – вся земля.
Как землю нам больше небес не любить? Нам небесное счастье темно; Хоть счастье земное и меньше в сто раз, Но мы знаем, какое оно.
Alle stehn um dich herum: Photograph und Mutti und ein Kasten, schwarz und stumm, Felix, Tante Putti …
Кабы нас с тобой да судьба свела — Ох, весёлые пошли бы по земле дела! Не один бы нам поклонился град, Ох мой родный, мой природный, мой безродный брат!
Дети – это взгляды глазок боязливых, Ножек шаловливых по паркету стук, Дети – это солнце в пасмурных мотивах, Целый мир гипотез радостных наук.
Опять явилось вдохновенье Душе безжизненной моей И превращает в песнопенье Тоску, развалину страстей.
Как одинокая гробница Вниманье путника зовет, Так эта бледная страница Пусть милый взор твой привлечет.
У ворот сидел Марко Якубович; Перед ним сидела его Зоя, А мальчишка их играл у порогу. По дороге к ним идет незнакомец,
Часть первая Genieße und leide! Dulde und entbehre!
В стране, где Юлией венчанный И хитрым Августом изгнанный Овидий мрачны дни влачил; Где элегическую лиру
Их души неведомым счастьем Баюкал предутренний гул. Он с тайным и странным участьем В их детские сны заглянул.
К тебе, имеющему быть рожденным Столетие спустя, как отдышу, – Из самых недр, – как на́ смерть осужденный, Своей рукой – пишу:
Собранье зол его стихия. Носясь меж дымных облаков, Он любит бури роковые, И пену рек, и шум дубров.
В старинны годы люди были Совсем не то, что в наши дни; (Коль в мире есть любовь) любили Чистосердечнее они.
Лазурь небесная смеётся, Ночной омытая грозой, И между гор росисто вьётся Долина светлой полосой.
Белое солнце и низкие, низкие тучи, Вдоль огородов – за белой стеною – погост. И на песке вереница соломенных чучел Под перекладинами в человеческий рост.
Тем не менее приснилось что-то. ...Но опять колесный перестук. После неожиданного взлета я на землю опускаюсь вдруг.
Не называй меня никому, Я серафим твой, легкое бремя. Ты поцелуй меня нежно в темя, И отпусти во тьму.
Песнь третия Пойманный бес Ах, отчего мне дивная природа
Ты, меня любивший фальшью Истины – и правдой лжи, Ты, меня любивший – дальше Некуда! – За рубежи!
Наталии Рыковой Всё расхищено, предано, продано, Черной смерти мелькало крыло,
Eingeschlafen auf der Lauer Oben ist der alte Ritter; Drüber gehen Regenschauer, Und der Wald rauscht durch das Gitter.
Над Невою резво вьются Флаги пестрые судов; Звучно с лодок раздаются Песни дружные гребцов;
1 Ты обо мне не думай никогда! (На – вязчива!)
Осыпаются астры в садах, Стройный клён под окошком желтеет, И холодный туман на полях Целый день неподвижно белеет.
– «Ты прежде лишь розы ценила, В кудрях твоих венчик другой. Ты страстным цветам изменила?» – «Во имя твое, дорогой!»
Близ мест, где царствует Венеция златая, Один, ночной гребец, гондолой управляя, При свете Веспера по взморию плывет, Ринальда, Годфреда, Эрминию поет.
Стоит на небе месяц, чуть живой, Средь облаков струящихся и мелких, И у дворца угрюмый часовой Глядит, сердясь, на башенные стрелки.
Солнце и звезды в твоей глубине, Солнце и звезды вверху, на просторе. Вечное море, Дай мне и солнцу и звездам отдаться вдвойне
Der Brief, den du geschrieben, Er macht mich gar nicht bang; Du willst mich nicht mehr lieben, Aber dein Brief ist lang.
Есть у меня твой силуэт, Мне мил его печальный цвет; Висит он на груди моей И мрачен он, как сердце в ней.
Still ist die Nacht, es ruhen die Gassen, In diesem Hause wohnte mein Schatz; Sie hat schon längst die Stadt verlassen, Doch steht noch das Haus auf demselben Platz.
Виктору Голышеву Птица уже не влетает в форточку. Девица, как зверь, защищает кофточку.
Мне не жаль, что тобою я не был любим, — Я любви недостоин твоей! Мне не жаль, что теперь я разлукой томим, — Я в разлуке люблю горячей;
Русь моя, жизнь моя, вместе ль нам маяться? Царь, да Сибирь, да Ермак, да тюрьма! Эх, не пора ль разлучиться, раскаяться… Вольному сердцу на что твоя тьма?
Что другим не нужно – несите мне: Все должно сгореть на моем огне! Я и жизнь маню, я и смерть маню В легкий дар моему огню.
О вы, которые с язвительным упреком, Считая мрачное безверие пороком, Бежите в ужасе того, кто с первых лет Безумно погасил отрадный сердцу свет;
В последний раз, в тиши уединенья, Моим стихам внимает наш Пенат! Лицейской жизни милый брат, Делю с тобой последние мгновенья!
Das Glück ist eine leichte Dirne, Und weilt nicht gern am selben Ort; Sie streicht das Haar dir von der Stirne Und küßt dich rasch und flattert fort.
Простосердечный сын свободы, Для чувств он жизни не щадил; И верные черты природы Он часто списывать любил.
Ты издал дядю моего: Творец опасного соседа Достоин очень <был> того, Хотя покойная Беседа
Цветов и неживых вещей Приятен запах в этом доме. У грядок груды овощей Лежат, пестры, на черноземе.
Она была исполнена печали, И между тем, как шумны и резвы Три отрока вокруг нее играли, Ее уста задумчиво шептали:
В отдалении от вас С вами буду неразлучен, Томных уст и томных глаз Буду памятью размучен;
На этой странице представлен рейтинг стихотворений, основанный на автоматическом анализе данных из некоторых социальных сетей. В этом анализе учитываются многие параметры, такие как количество посещений этих ресурсов, отзывы читателей, упоминания стихотворений в социальных сетях и многое другое.