1651 Лермонтов М. Ю. Тростник
Сидел рыбак веселый На берегу реки; И перед ним по ветру Качались тростники.
Для поиска произведения воспользуйтесь поиском или используйте алфавитный указатель для выбора автора.
Сидел рыбак веселый На берегу реки; И перед ним по ветру Качались тростники.
Есть в стане моем – офицерская прямость, Есть в ребрах моих – офицерская честь. На всякую муку иду не упрямясь: Терпенье солдатское есть!
Ярко светит зорька В небе голубом, Тихо всходит солнце Над большим селом.
Разлетелось в серебряные дребезги Зеркало, и в нем – взгляд. Лебеди мои, лебеди Сегодня домой летят!
В евр<ейской> хижине лампада В одном углу бледна горит, Перед лампадою старик Читает библию. Седые
О, не зови! Страстей твоих так звонок Родной язык. Ему внимать и плакать, как ребенок, Я так привык!
Северяне вам наврали о свирепости февральей: про метели, про заносы,
Как в ночь звезды падучей пламень, Не нужен в мире я. Хоть сердце тяжело как камень, Но всё под ним змея.
Я не достоин, может быть, Твоей любви: не мне судить; Но ты обманом наградила Мои надежды и мечты,
Слова разлуки повторяя, Полна надежд душа твоя; Ты говоришь: есть жизнь другая, И смело веришь ей... но я?..
Христос воскрес, моя Реввека! Сегодня следуя душой Закону бога-человека, С тобой цалуюсь, ангел мой.
Вот здесь лежит больной студент; Его судьба неумолима. Несите прочь медикамент: Болезнь любви неизлечима!
Белизна – угроза Черноте. Белый храм грозит гробам и грому. Бледный праведник грозит Содому Не мечом – а лилией в щите!
Я не крушуся о былом, Оно меня не усладило. Мне нечего запомнить в нем, Чего б тоской не отравило!
Die Jahre kommen und gehen, Geschlechter steigen ins Grab, Doch nimmer vergeht die Liebe, Die ich im Herzen hab.
Не смейтесь вы над юным поколеньем! Вы не поймете никогда, Как можно жить одним стремленьем, Лишь жаждой воли и добра…
Tel j'étais autrefois et tel je suis encor. Каков я прежде был, таков и ныне я: Беспечный, влюбчивый. Вы знаете, друзья,
Твоих признаний, жалоб нежных Ловлю я жадно каждый крик: Страстей безумных я мятежных Как упоителен язык!
Проста моя осанка, Нищ мой домашний кров. Ведь я островитянка С далеких островов!
Итак, прощай! впервые этот звук Тревожит так жестоко грудь мою. Прощай! — шесть букв приносят столько мук, Уносят всё, что я теперь люблю!
Как! жив еще Курилка журналист? — – Живёхонек! всё так же сух и скучен, И груб, и глуп, и завистью размучен, Всё тискает в свой непотребный лист
Лишь благосклонный мрак раскинет Над нами тихой свой покров, И время к полночи придвинет Стрелу медлительных часов,
Когда твои младые лета Позорит шумная молва, И ты по приговору света На честь утратила права;
От слов о любви звенит голова. Они и красивы, и очень хрупки. Однако любовь — не только слова, Любовь — это, прежде всего, поступки.
Хочу я завтра умереть И в мир волшебный наслажденья, На тихой берег вод забвенья, Веселой тенью отлететь…
Полюбил богатый – бедную, Полюбил ученый – глупую, Полюбил румяный – бледную, Полюбил хороший – вредную:
Всё в таинственном молчаньи, Холм оделся темнотой, Ходит в облачном сияньи Полумесяц молодой.
Как счастлив я, когда могу покинуть Докучный шум столицы и двора И убежать в пустынные дубровы, На берега сих молчаливых вод.
Взглянув когда-нибудь на тайный сей листок, Исписанный когда-то мною, На-время улети в лицейский уголок Всесильной, сладостной мечтою.
Люблю ли вас? Задумалась. Глаза большие сделались.
Шиpока стpана моя pодная, Много в ней лесов полей и pек. Я дpугой такой стpаны не знаю, Где так вольно дышит человек.
Не знаю где, но не у нас, Достопочтенный лорд Мидас, С душой посредственной и низкой, Чтоб не упасть дорогой склизкой,
Почтим приветом остров одинокой, Где часто, в думу погружен, На берегу о Франции далекой Воспоминал Наполеон!
…«но ведь есть каток»… Письмо 17 января 1910 Каток растаял… Не услада
День Победы. И в огнях салюта Будто гром: - Запомните навек, Что в сраженьях каждую минуту, Да, буквально каждую минуту
Угрюмый сторож Муз, гонитель давний мой, Сегодня рассуждать задумал я с тобой. Не бойся: не хочу, прельщенный мыслью ложной, Цензуру поносить хулой неосторожной;
О, кто бы ни был ты, чье ласковое пенье Приветствует мое к блаженству возрожденье, Чья скрытая рука мне крепко руку жмет, Указывает путь и посох подает;
Спят трещотки и псы соседовы, – Ни повозок, ни голосов. О, возлюбленный, не выведывай, Для чего развожу засов.
Пред испанкой благородной Двое рыцарей стоят. Оба смело и свободно В очи прямо ей глядят.
Коли милым назову – не соскучишься! Богородицей – слыву – Троеручицей: Одной – крепости крушу, друга – тамотка, Третьей по морю пишу – рыбам грамотку.
Я видел раз ее в веселом вихре бала; Казалось, мне она понравиться желала; Очей приветливость, движений быстрота, Природный блеск ланит и груди полнота —
Прими, прими мой грустный труд И, если можешь, плачь над ним; Я много плакал — не придут Вновь эти слезы — вечно им
Тебе я некогда вверял Души взволнованной мечты; Я беден был — ты это знал — И бедняка не кинул ты.
Вечерняя заря в пучине догорала, Над мрачной Эльбою носилась тишина, Сквозь тучи бледные тихонько пробегала Туманная луна:
Люблю я цепи синих гор, Когда, как южной метеор, Ярка без света и красна Всплывает из-за них луна,
Сереже Шпагу, смеясь, подвесил, Люстру потрогал – звон…
Старый Мазай разболтался в сарае: «В нашем болотистом, низменном крае Впятеро больше бы дичи велось, Кабы сетями ее не ловили,
Грустен и весел вхожу, ваятель, в твою мастерскую: Гипсу ты мысли даешь, мрамор послушен тебе: Сколько богов, и богинь, и героев!.. Вот Зевс Громовержец, Вот из подлобья глядит, дуя в цевницу, сатир.
Когда, к мечтательному миру Стремясь возвышенной душой, Ты держишь на коленях лиру Нетерпеливою рукой;
Дурману девочка наелась, Тошнит, головка разболелась, Пылают щёчки, клонит в сон, Но сердцу сладко, сладко, сладко:
На этой странице представлен рейтинг стихотворений, основанный на автоматическом анализе данных из некоторых социальных сетей. В этом анализе учитываются многие параметры, такие как количество посещений этих ресурсов, отзывы читателей, упоминания стихотворений в социальных сетях и многое другое.