3251 Цветаева М. И. В подвалах – красные окошки…
В подвалах – красные окошки. Визжат несчастные гармошки, – Как будто не было флажков, Мешков, штыков, большевиков.
Для поиска произведения воспользуйтесь поиском или используйте алфавитный указатель для выбора автора.
В подвалах – красные окошки. Визжат несчастные гармошки, – Как будто не было флажков, Мешков, штыков, большевиков.
(Москва) Зачем семьи родной безвестный круг Я покидал? Всё сердце грело там,
У ног других не забывал Я взор твоих очей; Любя других, я лишь страдал Любовью прежних дней;
Благоухала целую ночь В снах моих – Роза. Неизреченно-нежная дочь Эроса – Роза.
Поверю ль я, чтоб вы хотели Покинуть общество Москвы, Когда от самой колыбели Ее кумиром были вы? —
Как настигаемый олень Летит перо. О . . . . . . . . . И как хитро!
Из облаков кивающие перья. Как передать твое высокомерье, – Георгий! – Ставленник небесных сил!
– Насмарку твой стих! На стройку твой лес Столетний! – Не верь, сын!
Опустивши забрало, Со всем – в борьбе, У меня уже – мало Улыбок – себе…
Весна наводит сон. Уснем. Хоть врозь, а все ж сдается: все́ Разрозненности сводит сон. Авось увидимся во сне.
Счастие или грусть – Ничего не знать наизусть, В пышной тальме катать бобровой, Сердце Пушкина теребить в руках,
Как для прыжка, легла и сжалась Река в предчувствии дождя. Гроза над Обью надвигалась, Тяжелый грохот громоздя.
Руки даны мне – протягивать каждому обе, Не удержать ни одной, губы – давать имена, Очи – не видеть, высокие брови над ними – Нежно дивиться любви и – нежней – нелюбви.
Короткие крылья волос я помню, Метущиеся между звезд. – Я помню Короткие крылья Под звездною пылью,
День угасший Нам порознь нынче гас. Это жестокий час – Для Вас же.
Сестрам Тургеневым У них глаза одни и те же И те же голоса.
Ты обещал о романтизме, О сем парнасском афеизме, Потолковать еще со мной, Полтавских муз поведать тайны,
Дитя разгула и разлуки, Ко всем протягиваю руки. Тяну, ресницами плеща,
О тяжесть удачи! Обида Победы! Георгий, ты плачешь, Ты красною девой
Существования котловиною Сдавленная, в столбняке глушизн, Погребенная заживо под лавиною Дней – как каторгу избываю жизнь.
Пройдет любовь, умрут желанья; Разлучит нас холодный свет; Кто вспомнит тайные свиданья, Мечты, восторги прежних лет?..
3 Дармоедством пресытясь, С шины – спешится внук.
Сей рукой, о коей мореходы Протрубили на́ сто солнц окрест, Сей рукой, в ночах ковавшей – оды, Как неграмотная ставлю – крест.
От Ильменя – до вод Каспийских Плеча рванулись в ширь. Бьет по щекам твоим – российский Румянец-богатырь.
Меня раздели донага И достоверной были На лбу приделали рога И хвост гвоздем прибили...
И в заточеньи зимних комнат И сонного Кремля – Я буду помнить, буду помнить Просторные поля.
Так, руки заложив в карманы, Стою. Синеет водный путь. – Опять любить кого-нибудь? – Ты уезжаешь утром рано.
Вступление Осенний день тихонько угасал На высоте гранитных шведских скал.
Вы за «Онегина» советуете, други, Опять приняться мне в осенние досуги. Вы говорите мне: он жив и не женат. Итак, еще роман не кончен – это клад:
Когда б писать ты начал с дуру, Тогда б наверно ты пролез Сквозь нашу тесную цензуру, Как внидишь в царствие небес.
– Барышня, прекрасней нету, Цвет сирени с розы цветом, Вам по нраву ли сосед? Розы цвет, сирени цвет.
Человека защищать не надо Перед Богом, Бога – от него. Человек заслуживает ада. Но и сада
Расколюсь – так в стклянь, Распалюсь – так в пар. В рокота гитар Рокочи, гортань!
Всё круче, всё круче Заламывать руки! Меж нами не версты Земные, – разлуки
С улыбкой на розовых лицах Стоим у скалы мы во мраке. Сгорело бы небо в зарницах При первом решительном знаке,
А и простор у нас татарским стрелам! А и трава у нас густа – бурьян! Не курским соловьем осоловелым, Что похотью своею пьян,
Прорицаниями рокоча, Нераскаянного скрипача Piccicata’ми… Разрывом бус! Паганиниевскими «добьюсь!»
Отступились сердца от меня! Отвернулись друзья и родня! Опустела живому земля… Иль боятся те люди меня?
Уже богов – не те уже щедроты На берегах – не той уже реки. В широкие закатные ворота Венерины, летите, голубки!
От тебя труднейшую обиду Принял я, родимая страна, И о том пропел я панихиду, Чем всегда в душе была весна.
Упадешь – перстом не двину. Я люблю тебя как сына. Всей мечтой своей довлея,
Зимняя ночь холодна и темна. Словно застыла в морозе луна. Буря то плачет, то злобно шипит, Снежные тучи над кровлей крутит.
В сиром воздухе загробном – Перелетный рейс… Сирой проволоки вздроги, Повороты рельс…
Ветер звонок, ветер нищ, Пахнет розами с кладбищ. . . . . . .ребенок, рыцарь, хлыщ.
И все́ вы идете в сестры, И больше не влюблены. Я в шелковой шали пестрой Восход стерегу луны.
Бел, как мука, которую мелет, Черен, как грязь, которую чистит, Будет от Бога похвальный лист Мельнику и трубочисту.
Стоят в чернорабочей хмури Закопченные корпуса. Над копотью взметают кудри Растроганные небеса.
Стакан воды во время жажды жгучей: – Дай – или я умру! – Настойчиво – расслабленно – певуче – Как жалоба в жару –
Эти ручки кто расцепит, Чья тяжелая рука? Их цепочка так легка Под умильный детский лепет.
Ранне-утреня, Поздне-вечерня, Крепко стукана, Не приручёна,
На этой странице представлен рейтинг стихотворений, основанный на автоматическом анализе данных из некоторых социальных сетей. В этом анализе учитываются многие параметры, такие как количество посещений этих ресурсов, отзывы читателей, упоминания стихотворений в социальных сетях и многое другое.