51 Лермонтов М. Ю. Романс
Хоть бегут по струнам моим звуки веселья, Они не от сердца бегут; Но в сердце разбитом есть тайная келья, Где черные мысли живут.
Откройте для себя нашу коллекцию стихотворений об одиночестве, которые глубоко исследуют чувства изоляции, размышления и самопознания. Эти произведения отражают как тяжелые, так и освобождающие аспекты одиночества, предлагая читателям пространство для эмоционального резонанса и личных открытий.
Всего произведений в базе на эту тему: 390
Хоть бегут по струнам моим звуки веселья, Они не от сердца бегут; Но в сердце разбитом есть тайная келья, Где черные мысли живут.
Под вечер, осенью ненастной, В далеких дева шла местах И тайный плод любви несчастной Держала в трепетных руках.
Как стыдно одному ходить в кинотеатры без друга, без подруги, без жены, где так сеансы все коротковаты и так их ожидания длинны!
Слава тебе, безысходная боль! Умер вчера сероглазый король. Вечер осенний был душен и ал,
Дорогая, я вышел сегодня из дому поздно вечером подышать свежим воздухом, веющим с океана. Закат догорал на галерке китайским веером, и туча клубилась, как крышка концертного фортепьяно.
Взгляни на этот лик; искусством он Небрежно на холсте изображен, Как отголосок мысли неземной, Не вовсе мертвый, не совсем живой;
Высоко над семьею гор, Казбек, твой царственный шатер Сияет вечными лучами. Твой монастырь за облаками,
На севере диком стоит одиноко На голой вершине сосна И дремлет качаясь, и снегом сыпучим Одета, как ризой, она.
Пока огнями смеется бал, Душа не уснет в покое. Но имя Бог мне иное дал: Морское оно, морское!
Дар напрасный, дар случайный, Жизнь, зачем ты мне дана? Иль зачем судьбою тайной Ты на казнь осуждена?
I День гас; в наряде голубом Крутясь бежал Гвадалкивир,
Ликуйте, друзья, ставьте чаши вверх дном, Пейте! На пиру этой жизни, как здесь на моем, Не робейте!
Мне не спится, нет огня; Всюду мрак и сон докучный. Ход часов лишь однозвучный Раздается близ меня.
Я ненавижу человечество, Я от него бегу спеша. Моё единое отечество — Моя пустынная душа.
И ветер, и дождик, и мгла Над холодной пустыней воды. Здесь жизнь до весны умерла, До весны опустели сады.
Рас – стояние: версты, мили… Нас рас – ставили, рас – садили, Чтобы тихо себя вели По двум разным концам земли.
Прости! — мы не встретимся боле, Друг другу руки не пожмем; Прости! — твое сердце на воле... Но счастья не сыщет в другом.
Кто муки знал когда-нибудь, И чьи к любви закрылись вежды, Того от страха и надежды Вторично не забьется грудь.
Мы снова встретились с тобой... Но как мы оба изменились!.. Года унылой чередой То нас невидимо сокрылись.
Давно забытые, под лёгким слоем пыли, Черты заветные, вы вновь передо мной И в час душевных мук мгновенно воскресили Всё, что давно-давно утрачено душой.
Я не хочу, чтоб свет узнал Мою таинственную повесть; Как я любил, за что страдал, Тому судья лишь бог да совесть!..
В чужбине свято наблюдаю Родной обычай старины: На волю птичку выпускаю При светлом празднике весны.
У птицы есть гнездо, у зверя есть нора. Как горько было сердцу молодому, Когда я уходил с отцовского двора, Сказать прости родному дому!
К чему мятежное роптанье, Укор владеющей судьбе? Она была добра к тебе, Ты создал сам свое страданье.
Другие – с очами и с личиком светлым, А я-то ночами беседую с ветром. Не с тем – италийским Зефиром младым, –
Не думаю, не жалуюсь, не спорю. Не сплю. Не рвусь ни к солнцу, ни к луне, ни к морю, Ни к кораблю.
Я сейчас лежу ничком – Взбешенная! – на постели. Если бы Вы захотели Быть моим учеником,
«Не уходи», они шепнули с лаской, «Будь с нами весь! Ты видишь сам, какой нежданной сказкой Ты встречен здесь».
Как страшно жизни сей оковы Нам в одиночестве влачить. Делить веселье — все готовы: Никто не хочет грусть делить.
Когда пробил последний счастью час, Когда в слезах над бездной я проснулся, И, трепетный, уже в последний раз К руке твоей устами прикоснулся —
Слезы? Мы плачем о темной передней, Где канделябра никто не зажег; Плачем о том, что на крыше соседней Стаял снежок;
Все отнято: и сила, и любовь. В немилый город брошенное тело Не радо солнцу. Чувствую, что кровь Во мне уже совсем похолодела.
Как нежный шут о злом своем уродстве, Я повествую о своем сиротстве… За князем – род, за серафимом – сонм,
Люблю я солнце осени, когда, Меж тучек и туманов пробираясь, Оно кидает бледный, мертвый луч На дерево, колеблемое ветром,
О, если правда, что в ночи, Когда покоятся живые, И с неба лунные лучи Скользят на камни гробовые,
А следующий раз – глухонемая Приду на свет, где всем свой стих дарю, свой слух дарю. Ведь все равно – что говорят – не понимаю.
Словно тихий ребенок, обласканный тьмой, С бесконечным томленьем в блуждающем взоре, Ты застыл у окна. В коридоре Чей-то шаг торопливый – не мой!
Я стоял на вершине пологого холма; передо мною — то золотым, то посеребренным морем — раскинулась и пестрела спелая рожь. Но не бегало зыби по этому морю; не струился душный воздух: назревала гроза великая.
Мое грядущее в тумане, Было<е> полно мук и зла... Зачем не позже иль не ране Меня природа создала?
Какой тяжелый, тёмный бред! Как эти выси мутно-лунны! Касаться скрипки столько лет И не узнать при свете струны!
Я люблю такие игры, Где надменны все и злы. Чтоб врагами были тигры И орлы!
Безумец я! вы правы, правы! Смешно бессмертье на земли. Как смел желать я громкой славы, Когда вы счастливы в пыли?
Было дружбой, стало службой. Бог с тобою, брат мой волк! Подыхает наша дружба: Я тебе не дар, а долг!
Еще не осень! Если я Терплю, как осень терпит лужи, Печаль былого бытия, Я знаю: завтра будет лучше.
Промчались годы заточенья Недолго, мирные друзья, Нам видеть кров уединенья И Царскосельские поля.
Нет, я не изменил. До старости глубокой Я тот же преданный, я раб твоей любви, И старый яд цепей, отрадный и жестокой, Еще горит в моей крови.
Ночной порой в пустыне городской Есть час один, проникнутый тоской, Когда на целый город ночь сошла, И всюду водворилась мгла,
Погаснул день на вышинах небесных, Звезда вечерняя лиет свой тихой свет; Чем занят бедный мой сосед? Чрез садик небольшой, между ветвей древесных,
День ли царит, тишина ли ночная, В снах ли тревожных, в житейской борьбе, Всюду со мной, мою жизнь наполняя, Дума всё та же, одна, роковая, -
Ты хочешь, друг бесценный, Чтоб я, поэт младой, Беседовал с тобой И с лирою забвенной,
Откройте для себя нашу коллекцию стихотворений об одиночестве, которые глубоко исследуют чувства изоляции, размышления и самопознания. Эти произведения отражают как тяжелые, так и освобождающие аспекты одиночества, предлагая читателям пространство для эмоционального резонанса и личных открытий.