251 Цветаева М. И. Волей луны
Мы выходим из столовой Тем же шагом, как вчера: В зале облачно-лиловой Безутешны вечера!
Откройте для себя нашу коллекцию стихотворений об одиночестве, которые глубоко исследуют чувства изоляции, размышления и самопознания. Эти произведения отражают как тяжелые, так и освобождающие аспекты одиночества, предлагая читателям пространство для эмоционального резонанса и личных открытий.
Всего произведений в базе на эту тему: 390
Мы выходим из столовой Тем же шагом, как вчера: В зале облачно-лиловой Безутешны вечера!
В тумане, синее ладана, Панели – как серебро. Навстречу летит негаданно Развеянное перо.
Дорожкою простонародною, Смиренною, богоугодною, Идем – свободные, немодные, Душой и телом – благородные.
А всему предпочла Нежный воздух садовый. В монастырском саду, Где монашки и вдовы,
Оставь напрасные заботы, Не обнажай минувших дней: В них не откроешь ничего ты, За что б меня любить сильней!
Никто моим словам не внемлет... я один. День гаснет... красными рисуясь полосами, На запад уклонились тучи, и камин Трещит передо мной. — Я полон весь мечтами
Longtemps il eut le sort prospère Dans ce métier si dangereux. Las! il devient trop téméraire Pour avoir été trop heureux.
"Всё миновалось! Мимо промчалось Время любви. Страсти мученья!
На темной скале над шумящим Днепром Растет деревцо молодое; Деревцо мое ветер ни ночью, ни днем Не может оставить в покое;
Жди вопроса, придумывай числа… Если думать – то где же игра? Даже кукла нахмурилась кисло… Спать пора!
Зачем безвремянную скуку Зловещей думою питать, И неизбежную разлуку В уныньи робком ожидать?
Приближается звук. И, покорна щемящему звуку, Молодеет душа. И во сне прижимаю к губам твою прежнюю руку, Не дыша.
Ах! – ныне я не тот совсем, Меня друзья бы не узнали, И на челе тогда моем Власы седые не блистали.
Мне всегда открывается та же Залитая чернилом страница. Я уйду от людей, но куда же, От ночей мне куда схорониться?
Я вас люблю, — хоть я бешусь, Хоть это труд и стыд напрасный, И в этой глупости несчастной У ваших ног я признаюсь!
Не отстать тебе! Я – острожник, Ты – конвойный. Судьба одна. И одна в пустоте порожней Подорожная нам дана.
Мне тихонько шепнула вечерняя зала Укоряющим тоном, как няня любовно: – «Почему ты по дому скитаешься, словно Только утром приехав с вокзала?
Я счастлив! — тайный яд течет в моей крови, Жестокая болезнь мне смертью угрожает!.. Дай бог, чтоб так случилось!.. ни любви, Ни мук умерший уж не знает;
Мой друг, уже три дня Сижу я под арестом И не видался я Давно с моим Орестом.
Черная, как зрачок, как зрачок, сосущая Свет – люблю тебя, зоркая ночь. Голосу дай мне воспеть тебя, о праматерь
Еще одной высокой, важной песни Внемли, о Феб, и смолкнувшую лиру В разрушенном святилище твоем Повешу я, да издает <она><?>,
Презрев и голос<?> укоризны, И зовы сладос<тных> надежд, Иду в чужбине прах отчизны С дорожных отряхнуть одежд.
Почернел, искривился бревенчатый мост, И стоят лопухи в человеческий рост, И крапивы дремучей поют леса, Что по ним не пройдёт, не блеснёт коса.
В больные наши дни, в дни скорби и сомнений, Когда так холодно и мертвенно в груди, Не нужен ты толпе - неверующий гений, Пророк погибели, грозящей впереди.
Тихо замер последний аккорд над толпой, С плачем в землю твой гроб опустили; Помолились в приливе тоски над тобой, Пожалели тебя и забыли...
Милые спутники, делившие с нами ночлег! Версты, и версты, и версты, и черствый хлеб… Рокот цыганских телег,
Не поцеловали – приложились. Не проговорили – продохнули. Может быть – Вы на земле не жили, Может быть – висел лишь плащ на стуле.
Вечерний, медленный паук В траве сплетает паутину, — Надежды знак. Но, милый друг, Я взора на него не кину.
Отмыкала ларец железный, Вынимала подарок слезный, – С крупным жемчугом перстенек, С крупным жемчугом.
В тяжелой мантии торжественных обрядов, Неумолимая, меня не встреть. На площади, под тысячами взглядов, Позволь мне умереть.
Там на брегу, где дремлет лес священный, Твое я имя повторял; Там часто я бродил уединенный И в даль глядел… и милой встречи ждал.
Here's a health to thee, Mary. Пью за здравие Мери, Милой Мери моей.
Высоко́ мое оконце! Не достанешь перстеньком! На стене чердачной солнце От окна легло крестом.
До первой звезды (есть ли звезды еще? Ведь все изменяет тайком!) Я буду молиться – кому? – горячо, Безумно молиться – о ком?
Гроза шумит в морях с конца в конец. Корабль летит по воле бурных вод, Один на нем спокоен лишь пловец, Чело печать глубоких дум несет,
"Внемли, о Гелиос, серебряным луком звенящий, Внемли, боже кларосской, молению старца, погибнет Ныне, ежели ты не предыдишь слепому вожатым". Рек и сел на камне слепец утомленный. – Но следом
С. Э. Тот – вздохом взлелеянный, Те – жестоки и смуглы.
Месяц вешний, ты ли это? Ты, предвестник близкий лета, Месяц песен соловья? Май ли, жалуясь украдкой,
Reguiem aeternam dona eis, Domine, et lux perpetua luceat eis. {*}
(Булату Окуджаве) Странный гость побывал у меня в феврале. Снег занес мою крышу еще в январе,
(Москва) Зачем семьи родной безвестный круг Я покидал? Всё сердце грело там,
Вступление Осенний день тихонько угасал На высоте гранитных шведских скал.
Дай руку мне, склонись к груди поэта, Свою судьбу соедини с моей: Как ты, мой друг, я не рожден для света И не умею жить среди людей;
O’er the glad waters of the dark blue sea, Our thoughts as boundless, and our souls as free, Far as the breeze can bear, the billows foam, Survey our empire, and behold our home.
Любил с начала жизни я Угрюмое уединенье, Где укрывался весь в себя, Бояся, грусть не утая,
Никто, никто, никто не усладил В изгнанье сем тоски мятежной! Любить? — три раза я любил, Любил три раза безнадежно.
На жизнь надеяться страшась, Живу, как камень меж камней, Излить страдания скупясь: Пускай сгниют в груди моей.
Приметив юной девы грудь, Судьбой случайной, как-нибудь, Иль взор, исполненный огнем, Недвижно сердце было в нем,
Прости, мой друг!.. как призрак, я лечу В далекий край: печали я ищу; Хочу грустить, но лишь не пред тобой, Ты можешь жить, не слыша голос мой;
Не ищи цветов весенних Под обвалами сугроба, Не ищи любви в том сердце, Где отчаянье и злоба,
Откройте для себя нашу коллекцию стихотворений об одиночестве, которые глубоко исследуют чувства изоляции, размышления и самопознания. Эти произведения отражают как тяжелые, так и освобождающие аспекты одиночества, предлагая читателям пространство для эмоционального резонанса и личных открытий.