151 Тарковский А. А. Стол накрыт на шестерых
Стол накрыт на шестерых — Розы да хрусталь… А среди гостей моих — Горе да печаль.
Стол накрыт на шестерых — Розы да хрусталь… А среди гостей моих — Горе да печаль.
Темноты боится Петя. Петя маме говорит: — Можно, мама, спать при свете? Пусть всю ночь огонь горит.
Моей сестрёнке двадцать дней, Но все твердят о ней, о ней: Она всех лучше, всех умней.
Свиданий наших каждое мгновенье Мы праздновали, как богоявленье, Одни на целом свете. Ты была Смелей и легче птичьего крыла,
Сомкните плотнее веки И не открывайте век, Прислушайтесь и ответьте: Который сегодня век?
Писать красиво не легко: «Да-ет ко-ро-ва мо-ло-ко». За буквой буква, к слогу слог.
Я недаром вздрогнул. Не загробный вздор. В порт, горящий,
Так было, так будет в любом испытанье: кончаются силы, в глазах потемнело,
Я разлюбил тебя… Банальная развязка. Банальная, как жизнь, банальная, как смерть. Я оборву струну жестокого романса, гитару пополам — к чему ломать комедь!
Уходят наши матери от нас, уходят потихонечку, на цыпочках, а мы спокойно спим,
Снег кружится, Снег ложится – Снег! Снег! Снег! Рады снегу зверь и птица
Зима приходит ненароком, По всем статьям беря свое. Она должна уж быть по срокам, А вот, поди ж ты, – нет ее!
Мне снится старый друг, который стал врагом, но снится не врагом, а тем же самым другом.
Не о том разговор, как ты жил до сих пор, Как ты был на решения скор, Как ты лазал на спор через дачный забор И препятствий не видел в упор…
Когда мужчине сорок лет, ему пора держать ответ: душа не одряхлела?- перед своими сорока,
Жили были Сима с Петей. Сима с Петей были дети.
День Победы. И в огнях салюта Будто гром: - Запомните навек, Что в сраженьях каждую минуту, Да, буквально каждую минуту
— В чем смысл твоей жизни? — Меня спросили. — Где видишь ты счастье свое, скажи? — В сраженьях, — ответил я, — против гнили И в схватках, — добавил я, — против лжи!
— На прививку! Первый класс! — Вы слыхали? Это нас!.. — Я прививки не боюсь: Если надо — уколюсь!
Аист с нами прожил лето, А зимой гостил он где-то. Бегемот разинул рот:
Я ненавижу слово «спать»! Я ёжусь каждый раз, Когда я слышу: «Марш в кровать! Уже десятый час!»
У человека тело Одно, как одиночка, Душе осточертела Сплошная оболочка
Боль свою вы делите с друзьями, Вас сейчас утешить норовят, А его последними словами, Только вы нахмуритесь, бранят.
Возьмем винтовки новые, на штык флажки! И с песнею в стрелковые
Сорок трудный год. Омский госпиталь. Коридоры сухие и маркие. Шепчет старая нянечка: «Господи, До чего же артисты маленькие! »
Так уж устроено у людей, Хотите вы этого, не хотите ли, Но только родители любят детей Чуть больше, чем дети своих родителей.
Надо верными оставаться, до могилы любовь неся, надо вовремя расставаться, если верными быть нельзя.
Каким ты был, таким остался, Орёл степной, казак лихой. Зачем, зачем ты снова повстречался, Зачем нарушил мой покой?
Мы не заметили жука И рамы зимние закрыли, А он живой, он жив пока, Жужжит в окне,
Я на уроке в первый раз. Теперь я ученица. Вошла учительница в класс, — Вставать или садиться?
Ты спрашивала шепотом: "А что потом? А что потом?" Постель была расстелена,
Поэт в России — больше, чем поэт. В ней суждено поэтами рождаться лишь тем, в ком бродит гордый дух гражданства, кому уюта нет, покоя нет.
Давай поглядим друг на друга в упор, Довольно вранья. Я — твой соглядатай, я — твой прокурор, Я — память твоя.
Ты помнишь, Алеша, дороги Смоленщины, Как шли бесконечные, злые дожди, Как кринки несли нам усталые женщины, Прижав, как детей, от дождя их к груди,
Смири гордыню — то есть гордым будь. Штандарт — он и в чехле не полиняет. Не плачься, что тебя не понимают, — поймёт когда-нибудь хоть кто-нибудь.
Вот это – хорошая девочка. Зовут эту девочку Маша! А это –
Знаешь ли ты, что такое горе, когда тугою петлей на горле? Когда на сердце глыбою в тонну, когда нельзя ни слезы, ни стона?
Тигрёнок Эй, не стойте слишком близко — Я тигрёнок, а не киска!
…Да разве об этом расскажешь В какие ты годы жила! Какая безмерная тяжесть На женские плечи легла!..
Облака, Облака — Кучерявые бока, Облака кудрявые,
Мне говорят, качая головой: «Ты подобрел бы. Ты какой-то злой».
О, високосный год — проклятый год Как мы о нем беспечно забываем И доверяем жизни хрупкий ход Всё тем же пароходам и трамваям
Быть может, все несчастье От почты полевой: Его считали мертвым, А он пришел живой.
Ждать тебя, быть с тобой Мне всегда хочется. Говорят, что любовь Первая кончится,
Дарья Власьевна, соседка по квартире, сядем, побеседуем вдвоем. Знаешь, будем говорить о мире, о желанном мире, о своем.
В новом лифте ехал Саша На тринадцатый этаж. Вместе с ним на том же лифте Ехал синий Карандаш.
Я стою у открытой двери, я прощаюсь, я ухожу. Ни во что уже не поверю, — всё равно напиши, прошу!
Что знает о любви любовь, В ней скрыт всегда испуг. Страх чувствует в себе любой Если он полюбил вдруг.
Этот сорт народа — тих и бесформен, словно студень, —
Я что-то часто замечаю, к чьему-то, видно, торжеству, что я рассыпанно мечтаю, что я растрепанно живу.
Откройте для себя богатство советской поэзии, отражающей эпоху, идеалы и культурные ценности Советского Союза. Насладитесь стихотворениями, воспевающими труд, героизм, патриотизм и мечты о светлом будущем.
Этот сайт создаётся с любовью и вдохновением, без рекламных баннеров и внешнего финансирования. Ваше пожертвование поможет покрыть расходы на хостинг, техническую поддержку и дальнейшее развитие проекта.
Спасибо за вашу поддержку!