1 Пушкин А. С. Пророк
Духовной жаждою томим, В пустыне мрачной я влачился, — И шестикрылый серафим На перепутье мне явился.
Откройте для себя религиозные стихотворения, наполненные молитвой, обращением к Богу, размышлениями о духовной практике и о божественном. Эти произведения отражают многообразие религиозного опыта, предлагая глубокие размышления о смысле жизни, моральных ценностях и связи с высшими силами.
Всего произведений в базе на эту тему: 339
Духовной жаждою томим, В пустыне мрачной я влачился, — И шестикрылый серафим На перепутье мне явился.
Выше! Выше! Лови – летчицу! Не спросившись лозы – отческой Нереидою по – лощется, Нереидою в ла – зурь!
Не обвиняй меня, всесильный, И не карай меня, молю, За то, что мрак земли могильной С ее страстями я люблю;
Когда волнуется желтеющая нива, И свежий лес шумит при звуке ветерка, И прячется в саду малиновая слива Под тенью сладостной зеленого листка;
С тех пор как вечный судия Мне дал всеведенье пророка, В очах людей читаю я Страницы злобы и порока.
В минуту жизни трудную Теснится ль в сердце грусть, Одну молитву чудную Твержу я наизусть.
Девушка пела в церковном хоре О всех усталых в чужом краю, О всех кораблях, ушедших в море, О всех, забывших радость свою.
О ты, пространством бесконечный, Живый в движеньи вещества, Теченьем времени превечный, Без лиц, в трех лицах божества!
А во лбу моем – знай! – Звезды горят. В правой рученьке – рай, В левой рученьке – ад.
Посвящено П. А. Осиповой. I.
За этот ад, За этот бред, Пошли мне сад На старость лет.
У врат обители святой Стоял просящий подаянья Бедняк иссохший, чуть живой От глада, жажды и страданья.
Мерцаньем звёзд далёких безразлично Был поворот дороги озарён. Дорога шла вокруг горы Масличной, Внизу под нею протекал Кедрон.
Гарун бежал быстрее лани, Быстрей, чем заяц от орла; Бежал он в страхе с поля брани, Где кровь черкесская текла;
Лице свое скрывает день: Поля покрыла мрачна ночь; Взошла на горы чорна тень; Лучи от нас склонились прочь;
Не смущаю, не пою Женскою отравою. Руку верную даю – Пишущую, правую.
Ледяная ночь, мистраль (Он еще не стих). Вижу в окна блеск и даль Гор, холмов нагих.
Высоко над семьею гор, Казбек, твой царственный шатер Сияет вечными лучами. Твой монастырь за облаками,
В день Благовещенья Руки раскрещены, Цветок полит чахнущий, Окна настежь распахнуты, –
I День гас; в наряде голубом Крутясь бежал Гвадалкивир,
Не говори: "Забыл он осторожность! Он будет сам судьбы своей виной!.." Не хуже нас он видит невозможность Служить добру, не жертвуя собой.
В шитой серебром рубашечке, – Грудь как звездами унизана! – Голова – цветочной чашечкой Из серебряного выреза.
Велик, богат аул Джемат, Он никому не платит дани; Его стена — ручной булат; Его мечеть — на поле брани.
В дверях эдема ангел нежный Главой поникшею сиял, А демон мрачный и мятежный Над адской бездною летал.
Теперь так мало греков в Ленинграде, что мы сломали Греческую церковь, дабы построить на свободном месте концертный зал. В такой архитектуре
Христос и Бог! Я жажду чуда Теперь, сейчас, в начале дня! О, дай мне умереть, покуда Вся жизнь как книга для меня.
Жил на свете рыцарь бедный, Молчаливый и простой, С виду сумрачный и бледный, Духом смелый и прямой.
И опять пред Тобой я склоняю колени, В отдаленьи завидев Твой звездный венец. Дай понять мне, Христос, что не все только тени, Дай не тень мне обнять, наконец!
Сколько светлых возможностей ты погубил, не желая. Было больше их в сердце, чем в небе сияющих звезд. Лучезарного дня после стольких мучений ждала я, Получила лишь крест.
И вот, навьючив на верблюжий горб, На добрый – стопудовую заботу, Отправимся – верблюд смирен и горд – Справлять неисправимую работу.
Чтоб дойти до уст и ложа – Мимо страшной церкви Божьей Мне идти.
Еще кругом ночная мгла. Еще так рано в мире, Что звездам в небе нет числа, И каждая, как день, светла,
Поступь легкая моя, – Чистой совести примета – Поступь легкая моя, Песня звонкая моя –
Не множеством картин старинных мастеров Украсить я всегда желал свою обитель, Чтоб суеверно им дивился посетитель, Внимая важному сужденью знатоков.
На тихих берегах Москвы Церквей, венчанные крестами, Сияют ветхие главы Над монастырскими стенами.
Он идёт путём жемчужным По садам береговым, Люди заняты ненужным, Люди заняты земным.
I. Однажды странствуя среди долины дикой, Незапно был объят я скорбию великой
В тихую пристань, где зыблются лодки, И отдыхают от бурь корабли, Ты, Всемогущий, и Мудрый, и Кроткий, Мне, утомленной и маленькой лодке,
Теперь тебе не до стихов, О слово русское, родное! Созрела жатва, жнец готов, Настало время неземное…
Ты хочешь, друг бесценный, Чтоб я, поэт младой, Беседовал с тобой И с лирою забвенной,
По ночам все комнаты черны, Каждый голос темен. По ночам Все красавицы земной страны Одинаково – невинно – неверны.
Не плоть, а дух растлился в наши дни, И человек отчаянно тоскует… Он к свету рвется из ночной тени́ И, свет обре́тши, ропщет и бунтует.
Как пришлец иноплеменный, В облаках луна скользит. Колокольчик отдаленный То замолкнет, то звенит.
Два чувства дивно близки нам — В них обретает сердце пищу — Любовь к родному пепелищу, Любовь к отеческим гробам.
Закинув голову и опустив глаза, Пред ликом Господа и всех святых – стою. Сегодня праздник мой, сегодня – Суд.
1 Перерытые – как битвой Взрыхленные небеса.
Король ходит большими шагами Взад и вперед по палатам; Люди спят – королю лишь не спится: Короля султан осаждает,
Песнь вторая Горькие размышления, сон, спасительная мысль Покаместь ночь еще не удалилась,
В гибельном фолианте Нету соблазна для Женщины. – Ars Amandi[*] Женщине – вся земля.
Опять явилось вдохновенье Душе безжизненной моей И превращает в песнопенье Тоску, развалину страстей.
Откройте для себя религиозные стихотворения, наполненные молитвой, обращением к Богу, размышлениями о духовной практике и о божественном. Эти произведения отражают многообразие религиозного опыта, предлагая глубокие размышления о смысле жизни, моральных ценностях и связи с высшими силами.