101 Цветаева М. И. Оба луча
Солнечный? Лунный? О мудрые Парки, Что мне ответить? Ни воли, ни сил! Луч серебристый молился, а яркий Нежно любил.
Откройте для себя религиозные стихотворения, наполненные молитвой, обращением к Богу, размышлениями о духовной практике и о божественном. Эти произведения отражают многообразие религиозного опыта, предлагая глубокие размышления о смысле жизни, моральных ценностях и связи с высшими силами.
Всего произведений в базе на эту тему: 339
Солнечный? Лунный? О мудрые Парки, Что мне ответить? Ни воли, ни сил! Луч серебристый молился, а яркий Нежно любил.
Ах, какая усталость под вечер! Недовольство собою и миром и всем! Слишком много я им улыбалась при встрече, Улыбалась, не зная зачем.
Благодарю, о Господь, За Океан и за Сушу, И за прелестную плоть, И за бессмертную душу,
В седину – висок, В колею – солдат, – Небо! – морем в тебя окрашиваюсь. Как на каждый слог –
Заповедей не блюла, не ходила к причастью. – Видно, пока надо мной не пропоют литию, – Буду грешить – как грешу – как грешила: со страстью! Господом данными мне чувствами – всеми пятью!
Меж нами – десять заповедей: Жар десяти костров. Родная кровь отшатывает, Ты мне – чужая кровь.
Простите Любви – она нищая! У ней башмаки нечищены, – И вовсе без башмаков!
Когда, надежде недоступный, Не смея плакать и любить, Пороки юности преступной Я мнил страданьем искупить;
Настанет день – печальный, говорят! Отцарствуют, отплачут, отгорят, – Остужены чужими пятаками – Мои глаза, подвижные как пламя.
Как с древа сорвался предатель ученик, Диявол прилетел, к лицу его приник, Дхнул жизнь в него, взвился с своей добычей смрадной И бросил труп живой в гортань геенны гладной…
Но тесна вдвоем Даже радость утр. Оттолкнувшись лбом И подавшись внутрь,
Ты богоматерь, нет сомненья, Не та, которая красой Пленила только дух святой, Мила ты всем без исключенья;
А человек идет за плугом И строит гнезда. Одна пред Господом заслуга: Глядеть на звезды.
Благословляю ежедневный труд, Благословляю еженощный сон. Господню милость и Господень суд, Благой закон – и каменный закон.
Быть в аду нам, сестры пылкие, Пить нам адскую смолу, — Нам, что каждою-то жилкою Пели Господу хвалу!
Везувий зев открыл – дым хлынул клубом – пламя Широко развилось, как боевое знамя. Земля волнуется – с шатнувшихся колонн Кумиры падают! Народ, гонимый [страхом],
Речка, кругом широкие долины, курган, на берегу издохший конь лежит близ кургана, и вороны летают над ним. Всё дико. Азраил (сидит на кургане)
Стамбул гяуры нынче славят, А завтра кованой пятой, Как змия спящего, раздавят И прочь пойдут и так оставят.
У беса праздник. Скачет представляться Чертей и душ усопших мелкой сброд, Кухмейстеры за кушаньем трудятся, Прозябнувши, придворной в зале ждет.
Ночного гостя не застанешь… Спи и проспи навек В испытаннейшем из пристанищ Сей невозможный свет.
Лицо без обличия. Строгость. – Прелесть. Все́ ризы делившие В тебе спелись.
От руки моей не взыгрывал, На груди моей не всплакивал… Непреложней и незыблемей Опрокинутого факела:
Двух нежных рук оттолкновенье – В ответ на ангельские плутни. У нежных ног отдохновенье, Перебирая струны лютни.
Из рук моих – нерукотворный град Прими, мой странный, мой прекрасный брат. По церковке – все сорок сороков,
Посвящается А. М. В. Тебе — тебе мой дар смиренный,
Помни закон: Здесь не владей! Чтобы потом – В Граде Друзей:
– Москва! – Какой огромный Странноприимный дом! Всяк на Руси – бездомный. Мы все к тебе придем.
Мимо ночных башен Площади нас мчат. Ох, как в ночи страшен Рев молодых солдат!
Покров, упитанный язвительною кровью, Кентавра мстящий дар, ревнивою любовью Алкиду передан. Алкид его приял, В божественной крови яд быстрый побежал.
А Смоленская нынче именинница, Синий ладан над травою стелется, И струится пенье панихидное, Не печальное нынче, а светлое.
Над городом, отвергнутым Петром, Перекатился колокольный гром. Гремучий опрокинулся прибой
1 Умчался век эпических поэм, И повести в стихах пришли в упадок;
Напрасно я бегу к сионским высотам, Грех алчный гонится за мною по пятам… Так <?>, ноздри пыльные уткнув в песок сыпучий, Голодный лев следит оленя бег пахучий.
Когда же, Господин, На жизнь мою сойдет Спокойствие седин, Спокойствие высот.
Полнолунье и мех медвежий, И бубенчиков легкий пляс… Легкомысленнейший час! – Мне же Глубочайший час.
Красною кистью Рябина зажглась. Падали листья, Я родилась.
Златоустой Анне – всея Руси Искупительному глаголу, – Ветер, голос мой донеси И вот этот мой вздох тяжелый.
От гнева в печени, мечты во лбу, Богиня верности, храни рабу. Чугунным ободом скрепи ей грудь,
Бог – прав Тлением трав, Сухостью рек, Воплем калек,
Продаю! Продаю! Продаю! Поспешайте, господа хорошие! Золотой товар продаю, Чистый товар, не ношенный,
Я ли красному как жар киоту Не молилась до седьмого поту? Гость субботний, унеси мою заботу, Уведи меня с собой в свою субботу.
Песнь первая Святой монах, грехопадение, юбка Хочу воспеть, как дух нечистый Ада
С.Э. Братья! В последний час Года – за русский
Над синевою подмосковных рощ Накрапывает колокольный дождь. Бредут слепцы калужскою дорогой, –
Царь и Бог! Простите малым Слабым – глупым – грешным – шалым, В страшную воронку втянутым, Обольщенным и обманутым, –
Тому, кто здесь лежит под травкой вешней, Прости, Господь, злой помысел и грех! Он был больной, измученный, нездешний, Он ангелов любил и детский смех.
Катерина, Катерина, Удалая голова! Из святого Августина Ты заимствуешь слова.
Над черною пучиной водною – Последний звон. Лавиною простонародною Низринут трон.
Клонится, клонится лоб тяжелый, Колосом клонится, ждет жнеца. Друг! Равнодушье – дурная школа! Ожесточает оно сердца.
Когда владыка ассирийский Народы казнию казнил, И Олоферн весь край азийский Его деснице покорил, —
Откройте для себя религиозные стихотворения, наполненные молитвой, обращением к Богу, размышлениями о духовной практике и о божественном. Эти произведения отражают многообразие религиозного опыта, предлагая глубокие размышления о смысле жизни, моральных ценностях и связи с высшими силами.